Операция «Неформал»

СОКОЛЬНИКИ. ПЯТНИЧНАЯ ОХОТА Вечером в пятницу 4 апреля 2008 года меня угораздило назначить свидание у метро «Сокольники» в Москве. Было тепло, я предвкушал приятный вечер в компании друзей. Аналогичные планы строили, как понимаю, ещё немало людей. Кругом слышались смех, шутки, какие-то молодые панки, кажется, даже играли в салочки. Это лет 20-30 назад «Сокольники» были парком отдыха. Раньше-то тут охотились на дичь московские князья со своею челядью и наледью. Теперь здесь охотятся другие люди. В серой форме. С примитивными невыразительными лицами. И с сержантскими, обычно не выше, шпалами на погонах. Это милиционеры. Они намечают жертву в толпе — кого-то, кто подвыпил или держит в руках бутылку пива. Таких тут обычно десятки, если не сотни, так что охота большого труда не составляет — надо лишь найти кого-то среди выпивающих, чьё лицо больше подходит, с кого стрясти больше можно. Лоха какого-нибудь. Или интеллигента. А, впрочем, в категориальном аппарате охотников это ведь, наверняка, одно и то же. На этот раз милиционеры уцепились за юношу с початой бутылкой пива. Юноша был не один, а с большой компанией, которая тут, видно, встречалась, чтобы идти куда-то дальше — в гости или на прогулку. Собственно, ребята как раз уже снялись и пошли — я сразу отметил, что у метро резко стало свободнее. Вдруг шум, гам. Заглядываю за угол: так и есть! Беспорядок учиняют люди в форме, кому ещё?! Пытаются забрать паренька, грубо его хватают, выворачивают руки. Друзья-товарищи не хотят, понятно, отдавать своего ППСникам, держат, не отпускают. Милиционеры (два крупных хорошо выкормленных мужчины с налитыми от натуги глазами) тянут сильнее. Парню больно, он уже кричит: видимо, против него применяют болевые приёмы. Группа молодёжи растёт. Вырвать парня из рук у пятнадцати молодых ребят двоим сотрудникам в форме не удаётся. Они вызывают по рации подкрепление. Проходит 4-5 минут и вот рядом с метро уже не двое, а девять милиционеров. Они пускают в ход не только своё число, но и умение: умение пользоваться дубинками, пользоваться электрошокерами. То есть начинают молодёжь бить. Просто так бить, бить палками и бить электрическим током. Начинают заламывать руки, душить локтями, на двоих надевают наручники, волокут по асфальту, пинают ногами. Ребята отчаянно кричат. Вокруг собирается толпа человек в 70. Многие громко осуждают действия милиции. Милиционеры на всякий случай озираются, почти затравленно. И продолжают бить, бить палками и бить током. Речь, напомню, шла об открытой бутылке пива. Об одной бутылке пива. Это не просто молодёжь собралась у «Сокольников». Это неформалы — ребята и девчонки в странных прикидах (одежде), с причудливо выстриженными, заплетёнными, перекручеными и пробритыми причёсками. То ли панки с примесью эмо, то ли ещё кто, я даже разглядеть толком не успел. Разные. Все разные между собой. Индивидуальные. Хорошие открытые умные русские лица. Гордость нации. Её будущее. И люди в серой форме, устроившие охоту на них, — страдающие от излишнего веса, с бегающими глазами и механическими усилителями ударов. И с электрическими усилителями. Я драться не умею. Я бы и не поборол девятерых в форме и ещё троих в штатском (да, потому что были ещё и в штатском). Но держался, честно, с трудом. Это выглядело как давить каблуками клумбу. Только хуже. Потому что каблуками топтали лица, человеческие лица. После этой сцены, когда милицией чуть ли не руководил по виду явно подвыпивший штатский, я на все 100 процентов уверовал в существование операции «Неформал», уверовал, что существует установка выцеплять по местам скоплений отдыхающих нестандартно выглядящую молодёжь и жестоко репрессировать её. Как выглядят эти репрессии, я частично видел сегодня. Человек, уже в наручниках, лежит возле милицейской машины. Более пяти милиционеров одновременно бьют его ногами и техническими приспособлениями, специально придуманными для того, чтобы причинять максимальную боль. Ещё пример. Друзья и знакомые задержанных подходят к отделению (оно там недалеко, на Маленковской — ОВД «Сокольники», Маленковская ул., д. 42. 8(499)264-99-09, ф. (499) 264-88-56). На них выпрыгивают милиционеры с дубинками, бьют, отгоняют. Отогнав, решают, что мало забрали, выхватывают одного наугад, бьют, валят на землю, волокут по асфальту в своё логово… извините, я хотел сказать, в своё отделение. Но многого я видеть не мог, потому что толпу молодёжи — и меня среди них — отогнали от отделения (потом к метро прибежал ещё озабоченный майор в очках и лично загонял стайки неформалов под землю. Это, видимо, и есть общественный порядок в понимании милиции: всех, кто приехал погулять в парке, загнать обратно в метро). Но я слышал. У одного из задержанных от постоянных избиений электрошокером в отделении случился сердечный приступ. Милиционеры испугались, что он помрёт, довезли его до больницы и там выбросили из машины как собаку. От этого парня стало известно, что задержанных (всего, насколько удалось подсчитать друзьям, за бутылку пива повезли отвечать в ОВД «Сокольники» семь человек) постоянно бьют, пытают электричеством, чуть ли не обливают мочой… Вы не ослышались. Задержанных и избитых ими в кровь людей милиционеры собирались облить мочой. У одного из тех, на кого сразу надели наручники и кого топтали люди в форме ещё у метро, лицо отбито так, что не узнать. Примерно в это же время подругам задержанных отвечали по телефону: «Сейчас они пройдут медицинское освидетельствование и мы их отпустим». Интересно, брызги мочи долетали в этот момент до дежурного, отвечавшего на звонки, или для пыток есть в ОВД «Сокольники» отдельное помещение? А брызги крови? А брызги крови — долетали? Десятки людей сейчас обрывают телефоны милиции. Позвонили кому-то из правозащитников, чьи телефоны нашли. Позвонили кому-то из журналистов. Позвоните и вы. Распространите и вы эту информацию. Семеро молодых ребят с честными лицами, краса и гордость русской нации (если у неё вообще остались ещё Краса и Гордость), подвергаются издевательствам, подвергаются палаческим пыткам ПРЯМО СЕЙЧАС, в ночь с 4 на 5 апреля 2008 года. Ночь длинная, она только начинается. За ночь многое может случиться. Надо не дать случиться самому страшному. Надо, чтобы все остались живы и чтобы никто не стал инвалидом.