Великая французская революция
Материал из Lurkmore
 | A long time ago, in a galaxy far, far away... События и явления, описанные в этой статье, были давно, и помнит о них разве что пара-другая олдфагов. Но Анонимус не забывает! |
| « |
— Что вы можете сказать о Великой французской революции? | » |
| — Чжоу Эньлай в 200-ю годовщину ВФР | ||
| ◄ ► |
Великая французская революция (Французская буржуазная революция, фр. Révolution française) — эпический холивар, возникший из-за дисбаланса сил Бобра и Осла, и как всемирно признанный образец, хранящийся в парижской палате мер и весов. Знаменита масштабом бурления говн, кучей выдающихся персонажей, появившихся в ходе революции и после неё, длительностью — продолжалась 10 лет (с 1789 по 1799 г.г.), ну и конечно обилием гуро.
В результате старая Европа была проёбана, зато появилась новая, с Императором. Считается праматерью всех социалистических революций, то есть именно ей мы обязаны нашим советским прошлым. И что характерно, многие её ключевые моменты чудесным образом походят на события в России начала XX века.
Содержание |
[править] Европа, которую мы потеряли
[править] За 5 минут до катастрофы
Всё началось с атмосферы, которая окутывала Францию XVIII века. Король тратил спизженное у простого люда и мыдла бабло на пьянки и шлюх, а дворяне с попами-католиками вторили ему. В стране год за годом происходили экономические кризисы, бушевала безработица и массовый голод, пик которого как раз приходился на весну-лето 1789 года. Во внешних делах Франция скатывалась в то же сраное говно — например, благополучно проебала Северную Америку гадящей англичанке. В итоге из пафосной империи она превратилась в подобие Рашки начала 1917-го, только ещё отсталее и грязнее, с коррупцией, бюрократизмом и парой деревень в Африке.
Вы спросите, чем же занимался в это время король? На этот вопрос лучше всего ответит Людовик XV, а вернее его фаворитка маркиза де Помпадур: однажды, когда ему намекнули, что если продолжать бухать и кутить, то казна может и опустеть, его любовница выдала мем: «После нас хоть потоп!». Потоп обошел его, но не его внука — Людовика XVI. С этим номер не прошёл — после векового кутежа двор сожрал всё бабло.
И не удивительно. Пока в стране был кризис, пока госдолг рос так, что его не успевали подсчитывать, пока народ тоннами подыхал от беспросветной нужды, королевский двор (примерно 1500 человек) проявлял чудеса расточительства. Особенно в этом преуспевала женушка короля — Мария-Антуанета, не случайно прозванная «мадемуазель Дефицит». Да и сам Людовик не скупился в затратах: на деньги, потраченные в честь его коронации, можно было скупить половину Франции со всеми её жителями. Вообще, король и королева были очень даже интересными личностями, подобных раздолбаев ещё поискать надо. Кроме абсолютного неумения держать бухгалтерию государства (ведь казна — это вам не зарплата инженера, за раз не потратится), они ещё обладали прямо таки вселенским пофигизмом. Приближенные к королю министры за много лет до революции предупреждали, просили, требовали хоть что-нибудь изменить, поменять, сэкономить, но сладкая парочка дружно клала болт на все советы. Чего уж там до чаяний простого народа. Людвиг до самой смерти так и не поймет, что же побудило его «добрых французов» к революции. Непонимание королевским двором творившейся в стране обстановки, очень хорошо показывает фраза Марии-Антуанеты в отношение бедноты: Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!
А ведь на этого монарха так надеялся народ, особенно его передовые классы: буржуазия и интеллигенция. Они верили, что при нём наконец закончится царство беззакония: хотя бы отменят многие сословные и феодальные привилегии, введут нормальные законы и поправят экономику. Однако с первых же дней им пришлось разочароваться — Людовик оказался обыкновенным политическим паразитом, намеревавшимся спокойно закончить свой век на чужой спине. Он лишь ухудшил, то что уже нельзя было ухудшить. Даже по всем приметам было видно, что правление Людовика не будет хорошим. Например страшная давка во время раздачи подарков народу на его коронации, закончившейся множеством жертв. В народных бедах обвиняли также и Марию-Антуанету — «проклятую австриячку», которая, по многочисленным версиям, запудрила мозги доброму королю и правила вместо него. Такой оборот дел многим не нравился и в обществе началось бурление крамольных идей.
Достаточно продолжительное количество времени гнев хомячков удавалось сдерживать заявлениями о том, что без мудрой и направляющей воли короля страна скатится в полный ужас и пиздец, так как проекты гуманистов были всё-таки достаточно утопичными. Точнее, очень утопичными. Однако на момент начала бурления говн выяснилось, что североамериканские колонии Великобритании устроили небольшой баттхёрт своему доброму королю и зажили по гнусным демократическим законам. Более того, поскольку в той войнушке Франция умудрилась сыграть за Соединённые Штаты Америки, было доподлинно известно, что там не едят детей, экономика не скатилась в адов пиздец, а всё относительно цивильно.
Тем временем, чтобы хоть как-нибудь погасить долги (а иначе новых балов не видать), король созвал Генеральные штаты, дабы ввести новые налоги. До этого подобные проблемы решал другой орган власти, состоящем сплошь из аристократов, налогов не плативщих. Так как в планах было обналожить их тоже, такой орган не годился. Штаты же, которые до этого вообще не созывались аж 200 лет, вроде бы подходили.
| ◄ ► |
По идее должно было проканать — выборы проходили по хитрой схеме: по одному голосу с каждого сословия. Сословий было три (дворяне, духовенство и все остальные), причем первые два вроде бы считались верными королю. Верность закончилась там, где начались деньги — аристократы, которым, если честно, король уже надоел, слушать его не хотели и попытались спихнуть налоги на третье сословие. Естественно, что последние должны были остаться в дураках. И видя, что нет сил уже терпеть, третье сословие гордо заявило, мол все эти штаты фуфло, мы представляем интересы более 95% населения, и отпочковались от них, назвавшись Национальным собранием (позже Учредительным собранием, а потом ещё много раз поменяли название). Затем они принялись менять законы и уравнивать всех в правах (хотя бы основных).
Казалось бы, немыслимое дело в монархическом государстве и королю следовало бы загубить гидру в самом её начале, как это сделали его предки во времена Жакерии. Но Людовик XVI на все вести из Парижа томно отмахивался холеной ручкой и отправлялся делать реверансы в своем Версале.
А зря, потому что скоро наступил…
[править] Штурм Бастилии
Когда Учредительное собрание стало понимать, что к их словам относятся как к лепету младенца и скоро их вообще спихнут из правительства, ими было принято роковое решение призвать в помощь народ. Никакого плана и в помине не было, всё случилось спонтанно и необъяснимо.
12 июля 1789 года Париж узнал о том, что их любимого министра Неккера, с которым связывали надежды на выход Франции из тяжелого социально-экономического и политического кризиса, попросили освободить теплое местечко. От такой вести началось масштабное бурление говна, в ходе которого некто Камиль Демулен, взобравшись на стол в Учредительном собрании, аки на броневичок, крикнул: Граждане! Я только что прибыл из Версаля. Неккер получил отставку. Возможно ли большее глумление над нами? У патриотов остается только одно средство — это прибегнуть к оружию. Итак, граждане, к оружию!, после чего, собственно говоря, и начался пиздец.
Кстати, Камиль Демулен был по профессии журнализд, что как бэ символизирует, кто стоит за всеми холиварами. Правда, когда ему тут же предложили возглавить восстание, он заявил, что отказывается от роли вождя и предпочитает быть солдатом Отечества:
| « |
Свобода! Свобода! Она парит над нашими головами! Она увлекает меня в свой священный полет. Вперед к победе!.. Смотрите на меня, притаившиеся шпионы! Это я, Камиль Демулен, призываю Париж к восстанию! Я не боюсь ничего!.. Братья! Мы будем свободны!.. | » |
| — гражданин Камиль Д. | ||
Пару дней после этого, ораторы готовили народ к действиям. И вот, утром 14 июля 1789 года, захватив из попавшего под руку Дома Инвалидов пушки, несметные толпы народа, с ружьями, пиками, молотами, топорами и дубинами, наводнили улицы Парижа, прилежащие к Бастилии — главной политической тюрьме Парижа. Комендант крепости и его помощники были в ужасе: с королем не связаться, солдаты заодно с толпой, а люди все прибывают и прибывают. К полудню было решено расстреливать их из пушек. Но разве это могло остановить людей, уже почувствовавших на губах сладкий привкус надвигавшейся свободы…
Гарнизон понял, что сопротивление бессмысленно, и около пяти часов сдался. Благо охранял он всего 4 узников. Пятый, небезизвестный маркиз Альфонс Донасье Франсуа де Сад, был накануне переведен зловещими силами французской карательной психиатрии в Шарантон. Впрочем, и оттуда он вскоре выбрался, как жерства старого режима, что бы поучаствать в Революции, попутно удовлетворив свое маленькое хобби.
В последующие недели революция стала шагать по Франции с невиданной скоростью. Чернь стала устраивать во всех городах и весях погромы, да такие, что позже о минувших волнениях начала года благородные сословия будут вспоминать с ностальгией. Толпа устраививала жуткие самосуды над аристократами, например, однажды беременной женщине посреди улицы взрезали живот и вырывали ребёнка. Началась эпоха под названием «Великий страх» (Grande Peur). Под лозунгами «Хлеба! Смерть скупщикам!» восставшие захватывали хлеб, громили ратуши (по-нашему — приходские избы) и жгли хранившиеся там документы и книги повинностей. И горе тому помещику, что попадался в руки восставшего раба!
Кстати, после штурма и победы революции ненавистную всем тюрьму разнесли на кирпичики и сравняли с землёй. Кирпичики можно ещё найти по музеям и на антресолях у антикваров.
[править] Учредительное собрание вконец распоясалось!
Король же тем временем признал, вернее был заставлен признать, существование Учредительного собрания. Теперь его мнения уже никто и не спрашивал, он тихонько сидел под троном и на ситуацию не влиял. Собрание же, поняв свою безнаказанность, принялось творить такие вещи, что аж дух захватывало! Собственно, уже к августу были отменены многие феодальные повинности и церковная десятина, установлено равенство всех в уплате налогов (хотя, крестьяне так и остались обязаны платить подушную) и в праве занимать должности. Позже собрание написало Декларацию прав человека и гражданина, отменив сословия и привилегии. Документ оказался настолько шокирующим, что иные саботьеры еще долго удивленно чесали бороды и обсуждали такие невероятные вещи как свобода личности и прочие чудеса природы.
Собрание же совсем разошлось и принялось щекотать попов и дворян за мягкое место, отобрав у них землю и продав её тем попам и дворянам, которые были за революцию. Позже стали создавать капитализм, отменив все ограничения на торговлю и цеха. И немалого при том добились.
[править] Версальский поход
Но написать все эти документы — одно, а принять — совсем другое. Для этого требовалась самоличная подпись короля, ибо он всё же до сих пор считался главным в стране. Ах да, где он? А он продолжал зависать на версальских танцульках, плюя с высокой башни на послов от собрания. Но в собрании не дураки сидят, а с передовыми людьми так не обращаются. Эй народ, а ну вперед!!!
Чтобы силой заставить Людовика XVI санкционировать декреты и Декларацию, 5 октября того же года состоялся поход бедноты на Версаль к резиденции короля, состоявший в основном из женщин, а также солдат и гвардейцев (не напоминает ли это тебе, мон ами, памятные события 23 февраля 1917 года?). Командовал этим сбродом тот самый генерал Лафайет, в честь которого благодарные пиндосы назовут эскадрилью (он им во время войны с Англией помогал). Король на встречу не явился и сбежал на очередной дискач в Тюильри, тем самым окончательно подорвав у людей «миф о добром короле».
[править] Казнь короля или Франция на пути к мировому господству
[править] Сonstitutio
Когда же до Людовика дошла мысль о том, что его время понемногу заканчивается и пора бы хоть что-нибудь предпринять, время было уже бездарно потрачено — реальная власть уже оказалась в руках других людей. Оставался только один выход — валить в эмиграцию, благо там было кому его пожалеть. Но как только этот юродивый в короне дошел до границы, первый же почтовый (!) разъезд спихнул его с трактора, выдрал за уши и отправил в родимое гнездо под охрану от самого же себя.
Революционное правительство отреагировало сразу. Буквально через неделю, 3 сентября 1791 года, размашисто перекрестившись, оно показало миру своё детище — Конституцию. Мир ахнул.
Собственно говоря, ничего нового они не сделали и не написали (прообразом ей служила конституция США 1787 г.). Казалось бы, чего уж там: ну создали они однопалатный парламент, ну уравняли всех в правах, ну установили конституционную монархию, ну и что? Однако весь европейский курятник всполошился. Немыслимое дело — какие-то оборванцы грозятся покуситься на божественную монархию!!! Ну, то есть, на Хранцию всем было покласть с высокой колокольни, но что, если собственный народишко заразится опасными мыслями и тоже захочет пошатать их трон? В королевских дворах Старого Света спешно стали собирать армии и муштровать солдат — монархи желали собственноручно растоптать злополучный документ в грязи. Национальное собрание (или как его там) в полном составе ухмылялось и раздумывало, как на всей кутерьме подзаработать.
[править] План Людовика
Не думайте, что все реформы, проводимые в годы революции, вели к непременному и скорому процветанию государства. Правительство было всё ещё по уши в долгах, на улицах продолжали бегать голодные беспризорники-гавроши, а доходов, в отличие от расходов, всё не предвиделось. Что делает в таких случаях умное правительство? Вытаскивает из закромов все золотые запасы, национализирует крупные предприятия и недвижимость, затем устраивает массовые расстрелы особо активных — да-да, революция в первую очередь пожирает собственных детей. Но французы думали иначе — они развязали войну. По типу «пойдём, ништяков нахапаем». В данном случае меч был направлен на давнего противника — Священную Римскую Империю. Профит был гарантирован: у сраной СРИ не было никаких шансов, зато бабла предостаточно. Плюс решалась напряженка с революционными кадрами, наводнявшими улицы Парижа. Из боевых хомячков была создана Национальная гвардия и тут же отправилась в поход.
Людовик, в котором уже начинали пробуждаться зайчатки разума, войну неожиданно поддержал. Шестнадцатый все ещё лелеял мечту о Старой Доброй Франции и даже подготовил для этого не такой уж хитрый, но всё же довольно коварный план. Мол, сейчас эти недоумки войну объявят, против них ополчится вся Европа, разнесет их в пух и прах, доберется до Парижа и тогда прощайте друзья-революционеры! Даже на время согласился с революцией, нацепив себе на шляпу трехцветную кокарду (сейчас госфлаг Франции), из-за чего Мария-Антуанетта на некоторое даже время перестала с ним разговаривать.
Но плохо он оценивал свой народ. Хотя сначала пруссаки чуть не заняли Париж, но потом были наголову разбиты и они, и к ним примкнувшие. Хитрый же план обернулся против самого Людовика.
[править] Штурм Тюильри
Но всё это будет чуть позже. Покамест Национальная гвардия подвергалась избиению хорошо вооруженными и хорошо снабженными войсками других монархий. Народ бежал с фронта. И вот, когда в Париже набралась критическая масса недовольных, те начали искать виновного. Ну конечно же, это был король — хотя на тот момент его значимость была не выше соломенного пугала в огороде, но ведь надо всё на кого-то свалить! И вот 10 августа 1792 года толпа повстанцев, называющих себя санкюлотами, набросилась на резиденцию короля. Охранявшая последнего гвардия, предусмотрительно набранная из швейцарцев, открыла по ним огонь, но была перебита до последнего человека. Из-за пережитого ужаса Людовик, находившийся в то время в Париже, отказался от власти, а Национальное собрание, для пущего пафоса переименованное в Конвент, с тех пор не мог и шагу ступить без ведома народных масс.
А народ тем временем лютовал и бесился. В стране стал назревать самый настоящий террор — т. н. «Сентябрьские убийства». Все тюрьмы были разгромлены, а находившиеся там аристократы обезглавлены. Было отрублено около 20 тысяч голов, но народу было всё мало — требовалась самая главная.
[править] Людовик должен умереть!
Итак, судьба Луи Капета, как его теперь начали называть после отречения, была решена. Конвент (уже Национальный) благоразумно решил, что подобная птица нам не нужна, и, по велению народа, незадачливый монарх был единодушно приговорен к гильотинированию по обвинению в измене Родине и узурпации власти™. Приговор должен был быть исполнен в течении 24 часов.
На удивление, приговоренный, с которым в последнее время вообще творилось что-то странное, сию весть воспринял спокойно. Так же пафосно и благородно он вел себя и в основную часть торжества, стараясь не упасть лицом в грязь перед народом (народу было пофиг, зато европейские монархи устно поддержали и потом ещё долго вспоминали душку Людовика): запретил себя вязать веревками, держался достойно и даже пытался шутить, поинтересовавшись у палача о судьбе экспедиции Лаперуза. Но сколь верёвочке не виться… Короче, в 9 часов 10 минут утра 21 января 1793 года на площади Революции под улюлюканье толпы голова монарха была сброшена в корзину для капусты. А через пару месяцев за ним последовала его верная спутница — Мария-Антуанетта.
Подозревали ли революционные деятеля, наблюдавшие за казнью, что довольно скоро тот же самый палач опустит лезвие гильотины уже на их головы?
[править] Революция собирает жатву
[править] Смерть жирондистам!
| « |
Не мы сделали революцию, а революция сделала нас. | » |
| — Дантон | ||
Увы, но построить дерьмократию так и не удалось. И причина понятна — всегда, когда выпиливается главное лицо государства и освобождается место под солнцем, члены верхушки впадают в дикий дарвинизм (выживает сильнейший), самозабвенно пожирают друг друга, позабыв про реформы, народ и управление текущими проблемами. А ведь как всё хорошо начиналось! Короля нет, олигархов почти всех поубивали, всюду свобода и равенство. Казалось бы, приближаемся к золотому веку. Только вот надо коррупцию победить, народ накормить, австрияков побить и ещё до фига всяких дел переделать, да вот только как — queu его знает.
День за днем в Конвенте велись ожесточенные дискуссии по поводу как нам обустроить Францию. Срач стоял неимоверный. Участвовали в нем следующие:
Жирондисты — крупные промышленники, заводчики, купцы, бывшие аристократы, сумевшие вовремя переметнуться куда надо — одним словом буржуи. После разгрома благородных прихватизировали себе все их богатства и потому совершенно не хотели перемен. Лидеры — Верньо, Бриссо, Ролан — все как один непревзойденные демагоги. В Конвенте они занимали места в самом низу.
Якобинцы ( Монтанье) в основном бедняцкая интеллигенция и народные представители. Кто-кто, а вот они-то перемен очень хотели, так как им ничего не досталось. Лидеры у них были настолько колоритны, что об этих людях стоит рассказать отдельно:
- Робеспьер — (парт. Неподкупный, Непоколебимый, искаж. Роберт Пьер) ученик Жан-Жака Руссо, человек-машина, основной стежень партии. Движимый Великой Идеей, этот невысокий, щуплый и косноязычный человечек в белоснежном жабо ещё в годы работы в Учредительном собрании запомнился всем своей невозмутимостью и работоспособностью. Первоначально его высмеивали, не давали говорить, но он всегда высказывал свою мысль до конца, да так четко и логично, что его невольно все зауважали. Всей душой был предан революции и потому не имел ни сна, ни отдыха, ни личной жизни.
- Дантон — (Циклоп) огромный и уродливый мутант, с громоподобным голосом, от которого у дам возникал оргазм, а у мужчин батхерт. Все его фразы тут же становились мемами, которые народ старательно записывал.
- Марат — (Друг Народа) подпольщик, ультралевый революционер, с идеей фикс уравнять всех людей на свете. Предпочитал срачи вести в печати, из-за чего нередко менял место жительства.
Как видите орлы да и только. (спойлер: Не удивительно, что они и победили.)
Болото (Брюхо) — пассивная часть Конвента, составлявшая его большинство. Склонялось то вправо, то влево, в зависимости от того, кто побеждает. Хотя на самом деле побеждали как раз те, кто сумел перетянуть болото на свою сторону.
Между ними метался Камиль Демулен — журнализд (хотя, судя по баттхерту, который вызывали его публикации, всё-таки журналист), тролль, лжец, и, спасибо кутежам Дантона, не девственник. Не принадлежал ни к одному из направлений, подсирал и вашим и нашим. Алсо, как человек, начавший революциюи — прототип команданте. Люто, бешено был ненавидим со стороны всяких гор, болот и якобинцев, но грубейшим образом положил МПХ на это. В противовес ненависти со стороны этих ваших робеспьеров, был обожаем простым народом, и потому, ощущая свою безнаказанность, троллил всё и вся.
Так как якобинцам при разработке какого-нибудь закона всё время мешали жирондисты, якобинцы бесились, но терпели. Но когда открылось, что генералы из Жиронды, командовавшие войсками (война, кстати, в течении ещё 20 лет так и не закончится) подкуплены иностранными агентами и специально проигрывают сражение за сражением, якобинцы плюнули на напрасную демагогию в Конвенте и организовали (стук барабанов!!!) Революционный Комитет! Вначале он работал только против жирондистов, но это только в начале.
И заработала гильотина. Увы, вместо улучшения жизни народа якобинцы стали уничтожать демократические завоевания, устроив красный террор («меньше народу — больше кислороду», «нет человека — нет проблемы» и т. д.).
В 1793 году были казнены всякие Роланы, Барбару и прочие жирондисты. Правда на последнем издыхании им всё-таки удалось в отместку выпилить Марата, но якобинцы остались в выигрыше, взяв власть в свои руки. Якобинцы в начале радовались — сдохла проклятая Жиронда — и некоторые (Дантон например) принялись с энтузиазмом делить имущество проигравших. Всё бы ничего, но теперь поделившим стало невыгодно продолжать дело революции. Они назвались «умеренными» и стали всех призывать остановится в уравнивании всех в правах. В крайнюю оппозицию к ним встали «бешеные» во главе с Жаком Ру (бывшим католическим священником) и Эберисты во главе с журнализдищем Эбером и Пьером Шометтом, известным в то время драматургом.
[править] Смерть умеренным! Смерть бешеным!
Робеспьеру оба эти блока ой как не понравились и он решил устроить партийную чистку. И те и другие были объявлены контрреволюционными элементами, подкупленными иностранными агентами, после чего отправлены на эшафот. И, самое главное, справедливо. Специально созданная следственная группа отрыла масштабные случаи массовых убийств патриотов (типа белый террор), подрывов боеспособности армии и, ну как же без этого, распилы, откаты и прочие финансовые махинации. Особенно сильно вляпался Шомет, сдавший всех своих подельников при первых же подозрениях на свой счет, хотя сами подельники сдали его уже за месяц до этого. Кто там был виноват уже неважно — гильотина всех уравняла.
К ним хотели присовокупить также и Дантона с Демуленом, но пожалели: первого за «революционные заслуги», второго (кстати, одноклассника Робеспьера) назвали малолетним несмышленышем.
Оба они обещали исправится, но затаив злобу, стали кидаться в Робеспьера говном с удесятерённой энергией. Демулен даже целый выпуск своей газеты «Старый кордильер» посвятил травле очернению Революционного комитета. Результат очевиден, их, с небольшой компанией, всё-таки посадили. Демулен сник, зато Дантон не сдавался до конца. Он добился сделать суд открытым (сколько черни туда набежало!), громко обвинял судей в подкупе, некомпетентности, сыпал мемами так, что не успевали подбирать (цитата выше была произнесена именно тогда). Для пущего эффекта ввели в зал его жену с годовалым сыном.
Но якобинцы понимали — отступиться уже нельзя. Если таких людей отпустить, то уж они-то не отпустят. Сам Робеспьер, по образованию адвокат, добивался закрытого суда без защиты. Поэтому довольно скоро приговор был приведен в исполнение.
В день своей казни, уже смирившийся со смертью, но так и несломленный Дантон, был непередаваем. Остальные приговоренные казались жалкими букащками, рядом с этим гигантом аля Исус Христос на Голгофе. Когда карета, в которой он ехал, проезжала мимо здания Конвента, Дантон крикнул прямо в раскрытые окна: «Робеспьер, я жду тебя», вызвав там минуту молчания. Перед смертью он попросил палача показать его отрубленную голову народу, потому что «она стоит того».
А гильотина все стучала и стучала… Всё больше и больше «подозрительных» чихали в мешок. Вскоре конкурентов у якобинцев почти не осталось. Хотя…
[править] Смерть якобинцам!
| « |
... Робеспьер не дремлет. | » |
| — Бийо-Варенн. 8 термидора. | ||
| « |
Фу! Этот страх... | » |
| — Колло д’Эрбуа. Тогда же. | ||
Однако, как ни странно, в этой кутерьме умудрились выжить некоторые эберисты и дантонисты. Чувствуя, что вскоре очередь дойдет и до них, они устроили свой переворот, выпилив всех якобинцев (в том числе и Робеспьера). Произошло это 9 термидора (27 июня). Что характерно, власти они лишились так же, как ранее Дантон и прочие. В тот день Сент-Жюста, на днях вернувшегося после блистательной победы на фронте, во время его доклада о врагах революции прервал Колло д’Эрбуа и дал слово Бийо-Варенну, который призвал арестовать Робеспьера и его команду. Тот хотел сказать что-то в ответ, но слова ему так и не дали. Более того не дали ему даже подойти к трибуне и разорвали галстук (точь в точь как в Верховной Раде Украины). Тщедушный и болезненный Робеспьер от ора и крика быстро охрип, на что ему кричали: «Это кровь Дантона душит тебя!». Неподкупный не догадывался, что ещё вчера остатки умеренных договорились с остатками бешеных (когда-то призывавших повесить всех умеренных) об организации переворота. Вскоре якобинцев арестовали (решение приняло податливое брюхо Конвента) и отправили в тюрьму.
Но кино так быстро не закончилось. В тот очень длинный для якобинцев день, в результате хитрых бюрократических проволочек им таки удалось свалить и укрыться в ратуше. Народ им благоволил и не давал жандармам войти в ратушу. Но Робеспьер затормозил — страшному почитателю закона не нравилось такое положение дел — и момент был упущен: около полуночи народ ушел и в ратушу ворвались гвардейцы. Там они застали настоящий пир смерти: Робеспьер выстрелил себе в рот и раскромсал челюсть; его брат Огюстен выбросился из окна (неудачно); Леба застрелился; якобинец Коффиналь выбросил другого якобинца Анрио из окна с криком «Вот к чему привела твоя трусость!». Лишь Сен-Жюст спокойно отдался в руки термидорианцев. Те же великодушно отвели революционеров на самое популярное шоу тех лет (да-да на гильотину), куда кстати, сами вскоре и отправились. Успев, однако, устроить в духе Ельцина настоящие девяностые, с гиперинфляцией и буржуями. Страна вернулась к дореволюционным временам, а революция стала бессмысленной, ибо устраивали её для разгрома коррупции, а получили полнейшее обнищание страны и ту самую коррупцию в стократном размере. Этакое устранение коррупции ради коррупции.
Или так — революция стала бессмысленной, ибо строили революцию ради демократии, а получили военный коммунизм.
[править] Исторические аллюзии
А теперь, давайте на минутку отвлечемся от суровых событий, творившихся в Париже, и займёмся историческим анализом.
Как уже говорилось выше, революция во Франции невероятна похожа на революцию в России. Причины такого расклада понятны: 1) все революции проходят одинаково; 2) при создании новых революций опираются на опыт самой первой. Но анализировать так интересно и увлекательно (хоть и бессмысленно), поэтому давайте рассмотрим все по пунктам:
- Личности монархов. Людовик XVI до ужаса был похож на Николая II. Такой же характер, точно так же находился под каблуком своей жены, австрийской принцессы (жена Николая была немкой), которую народ также не любил за национальность и мотовство. Тот же похуизм в государственных делах. Такая же привычка пускать всё на самотёк. Точно так же отстранял от власти более-менее толковых министров, а его братья-племянники воровали наглейшим образом и сталкивали страну в сраное говно. Был у него и свой Столыпин — Тюрго. При коронации погибло пара тысяч голов быдла, а король как и Николашка приказал продолжать банкет. Точно так же при надвигающемся пиздеце попробовал созвать парламент. Кончил, правда, не в подвале, а на городской площади. Да и вслед за ним отправилась только жена, а не вся семья.
- Ход событий. Сравните сами: Бастилия — Февральская революция, Учредительное собрание — Временное правительство, вступление в войну — обещание вести боевые действия «до победного конца», штурм Тюрильи — штурм Зимнего, краснобелый террор в арифметической прогрессии — и тут же белокрасный террор, правда прогрессия уже геометрическая. Стоит также отметить такие события, как демонстрация женщин-работниц 23 февраля (8 марта) в Петербурге и Версальский поход, почти сплошь состоявший из женщин.
Кроме всего прочего в провинции Вандея (французский аналог Кубани) происходила даже продразверстка и раскулачивание. Революционное колесо расколошматило до 500 тыс. местных зажиточных колхозанов, которые мало того, что были зажиточными, так еще и очень набожными. По деревням двинусь продотряды, впереди Революционное знамя, а под ним комиссар (да-да так их и звали!), препоясанный трехцветным шарфом, несколько вместительных повозок под зерно, ну и гильотина в обозе, куда же без нее. - Репресии. Во имя революции выпиливалось огромное количество людей, уничтожались целые классы (дворянство, например), а кто успевал — уходил в эмиграцию. Для поиска врагов народа/революции создавались специальные органы власти (Кровавая Гебня), суровый меч которых вскоре настигал и самих революционеров.
- Мировое отношение. Революцию, как в России, так и во Франции, мир не ждал. А как увидел — испугался как бы у самих такого же не случилось. Поэтому тут же началась интервенции против этих стран. И те, и другие, интервенцию отбили, а вскоре и сами всех победили. В обоих случаях правители окружающих стран сделали соответствующие оргвыводы и таки продвинулись в вопросах реформ на своих территориях.
- Общий финал СССР через 70 лет снова стал Россией, а вот Хранция с начала революции 80 лет занималась практически одной революцией, по окончанию написанному выше Хранцией порулили в хронологическом порядке Наполеон (до 1814), Бурбоны (до 1830), герцог Орлеанский (до 1848), вторая республика (до 1854), вторая империя (до 1870) и третья республика положила конец параду правительств, просуществовав до ВМВ (ИЧСХ как раз 70 лет), смена каждого правительства сопровождалась репрессиями различной степени свирепости, сейчас во Хранции пятая республика (четвёртой называлась парламентская республика 1945—1958 годов, до того как Де Голль навёл хоть какой-то порядок и принял новую конституцию).
[править] Мемы
[править] Liberté, Égalité, Fraternité
Заглавный девиз всей революции, определяющий всю её программную деятельность. Позже он стал включаться во все международные документы, в том числе и «Декларацию прав человека». Кроме того, эта фраза стала государственным девизом Франции и Гаити. Авторство его не известно, вполне вероятно, оно было выкрикнуто кем-то в толпе. Правда, русский критик Белинский в письмах к друзьям писал, что придумал его сам Иисус Христос.
Алсо, свобода, равенство, Упячка.
[править] Левые и правые
То есть, либерасты (позднее коммуняки) и консерваторы. А разгадка одна: справа в Национальном собрании сидели консерваторы-фельяны, слева — либерасты-якобинцы.
[править] Марсельеза
Ещё один госсимвол Франции, возникший в те славные времена. Настолько песня была эпичная, что с самого своего возникновения в 1792 г. стала неофицальным гимном всех революций. Во время «Весны Народов» 1849 г. была переведена на все европейские языки. С первых строк она приводила в невероятный ужас монархов и дворян, а позже и буржуа, особенно, когда её пели у них под окнами.
[править] Бастилия
Крепость-тюрьма, штурм которой стал одним из символов ВФР. День взятия Бастилии (14 июля) — национальный праздник у лягушатников и повод забухать у алконавтов-интернационалистов. Через год после взятия снесена. Кирпичи разошлись по карманам народа или попали в музеи революции по всей Франции.
[править] Гильотина
Суровая машина убийства, благодаря простоте механизма и отсутствию затрат позволявщая умерщвлять людей в промышленных масштабах. Ввиду популярности использования, коренные французы ласково прозвали её «старой шлюхой», ибо кто только на ней не лежал! Интересна история её создания:
первоначальная конструкция была спизжена доктором Гийотеном у шотландцев и ирландцев, рубивших ею головы ещё в 14 веке.
На самом деле, история создания гильотины несколько иная. Гийотен всего-навсего выступил перед Национальным собранием пока ещё королевской Франции, предложив не устраивать гуро, как многие тогдашние традиционные общества, а быть большими гуманистами. По этому случаю, опираясь на зарубежный опыт, и была запилена гильотина, названая не в честь изобретателя, а в честь автора реформы. Машинка эта так понравилась королю Людвигу, что он, с целью уменьшить мучения казнимых, даже помог довести изобретение до ума, а позже лично проверил её действие на практике. Применялась во Франции аж до 1977 года, в бывших французских колониях в Африке — до девяностых. Ею также с удовольствием попользовались наши немецкие друзья.
[править] Санкюлоты
Революционно настроенные бедняки, боевая сила революции. Именно они штурмовали Бастилию и Версаль, и в дальнейшем грабили@убивали врагов революции. Название пошло от длинных штанов, в которые одевались мелкие буржуа и ремесленники (фр. sans-culottes — без кюлот), в отличие от аристократов, которые носили кюлоты (culotte) — короткие штаны до колен.
[править] Журналистика
Таки да. Журналистика в современном виде берёт свое начало именно с ВФР [1]. Именно тогда сформировалась периодическая печать, было проведено первое журнализдское расследование, и именно тогда газеты начали освещать происходившие события, а не публиковать объявления о продаже коровы. Алсо, Камиль Демулен считается первым журнализдом и примером для образца современных личинок журнализда. Такие дела.
[править] Французский республиканский календарь
С наступлением новых времен, как все думали тогда, требовались совершенно радикальные реформы. В том числе был отменен такой пережиток прошлого, как юлианский календарь, существование которого было невозможно в атеистическом государстве. Отсчет времени начали вести не с рождества Христова, а с дня свержения власти короля, случайно совпавшим с осенним равноденствием. Года стали называться годами Разума, месяца по типичной для них погоде, дни в честь овощей и фруктов. Например, 1 января по этому календарю назывался бы буквально день глины, а 1 сентября — день грецкого ореха. Люди, склонные к СПГС, найдут в нем много пищи для ума.
[править] Экспорт революции
Попытка разжечь по всему миру пожар революции. Идея экспорта пришла в буйные головы французов не случайно. Героически вышвырнув за пределы Франции всевозможных интервентов, желавших восстановить на троне короля, революционеры понимали, что если не начать наступление на противника, Францию рано или поздно измотают и задавят — у революции тупо кончатся боевые хомячки, не говоря уже о винтовках, снарядах и жратве. Против них ополчилась вся Европа. А из как бы союзников — только США, подбадривающие французов из-за океана письмами и немного жратвой. Именно тогда возникла идея создавать свою личную армию за счет норода соседей. Ну и конечно, руководство республики было не прочь поэкспроприировать у церкви и показнить ещё немножко бла-ародных господ, но уже на чужом поле.
[править] Конец
Увы, но революция закончилась ничем. Норот побурогозил, сломал Бастилию, покилял друг друга, а что делать дальше — никто не представлял. Поэтому Революция с ее революционным зудом кое-как утихомирилась (см. Директорию). К власти пришёл один маленький человек, провозгласив себя пожизненным первым консулом, а затем Императором. Он отлично соображал, что полезного можно взять себе из прошедшего революционного бардака — например, всякие лозунги и идеи, для прикрытия своих завоеваний. Но с другой стороны, Наполеон в кои-то веки сделал что-то адекватное. Он успел спасти Францию от полного разгрома Европой (Итальянский и Швейцарский походы Суворова, например). Устранил коррумпированное правительство. И началась эпоха могущества! И стухла она через десять лет!
Но революционный запал не потух. Весь мир навсегда запомнил эту славную революцию и через много лет вспоминал о ней с благоговением, несмотря на её ошибки и недочеты. Ведь это был только первый пробный залп революционной Авроры! Подвиг этой Великой Революции ещё много, много, много раз попытаются повторить как в самой Франции, так и в других европейских и не только европейских странах. И в этой стране кстати тоже.
А не случись бы всего этого в том далёком и славном 1789 году, жили бы мы сейчас при царе-батюшке и не тужили. Или тужили…
[править] Примечания
